Роман века - Страница 30

– Что там? – нетерпеливо пробормотал он.

Некоторое время я была не в состоянии ему ответить. У меня перехватило дыхание.

– Не знаю, – наконец ответила я, забыв о коробке, чувствуя, что не могу оторвать взгляда от того, что увидела. – Думаю, что шедевр декоративного искусства. Единственная опасность, которую я в нем вижу, это то, что он может присниться.

Заинтригованный муж выглянул из-за доски, безуспешно пытаясь рассмотреть ее обратную сторону. Это ему не удавалось, поэтому он осторожно опер доску о стол, развернул и положил. После чего застыл, глядя на нее в безграничном ошеломлении.

Да, удивляться было чему. Второй стороной доски было нечто, что можно было считать картиной в роскошной раме, объясняющей тяжесть пакета. Неизвестный богомаз изобразил рыцаря на коне, на фоне грозовой тучи, перечеркнутой молнией, точно такой, как на знаке «Осторожно, высокое напряжение!». Рыцарь имел голову, похожую на тыкву, тупую и кривую морду, у коня была голова, похожая на рыбью и удивительно рахитичные ножки. Рядом протягивала руку дева в белом тюле, для разнообразия состоящая в основном из живота, причем поднятая вверх рука вырастала из груди. С точки зрения анатомии и зоологии персонажи были просто уникальными. Впечатление усиливала рама, солидно, как крепостная стена, изготовленная из камня. Точнее говоря, из кусочков мрамора, местами разбавленными булыжником. Ни разу в жизни я не видела ничего подобного.

– Боже мой, чтоб я сдох, что это?!!. – испуганно прохрипел муж.

– Доказательство изысканности вкусов шефа, – неуверенно ответила я, пытаясь успокоиться. – Это, должно быть, какой-то свежеразбогатевший коллекционер, который желает окружить себя произведениями искусства. Не смотри на это так старательно, заболеешь.

Муж издал неартикулированный стон и очень быстро перевернул шедевр. Он обеспокоенно заглянул в коробку.

– Там этого много?..

– Не знаю, с первого взгляда видно бумагу…

– Под романтическо-электрической картиной лежали какие-то предметы, запакованные в бумагу и пообтыканные ею со всех сторон. Мы осторожно вынули их, удивившись тяжести, странной для их размеров. Перед нашим взором появились четыре очень странных подсвечника, два железных и два керамических, бочковатые, бесформенные, усеянные множеством ненужных украшений, каких-то цветочков, сердечек, кокардок и черт знает, чего еще. Они даже неплохо подходили к рыцарю с рыбоголовом. Под ними оказался еще один слой помятой бумаги.

– Ну, – нерешительно произнес муж. – Кажется хуже уже не будет…

Он поднял бумагу и замолчал. Рядом с шедевром, который поразил наши взоры, рыцарь и подсвечники перестали существовать. Присниться должно было именно это!

Рама была точно такой же, из мрамора с булыжником. Содержание картины до нас дошло не сразу. Она изображала силуэт в черном, заломивший руки над открытой могилой, в которой можно было разглядеть гроб, сверхъестественной силой удерживаемый в воздухе. Оба шедевра создавал один и тот же художник, который, по-видимому, начинал с головы, после чего, на все остальное не оставалось ни места, ни сил. Силуэт поражал своим лицом. Голова у него была еще больше, чем у рыцаря, разинутый рот, торчащие зубы, бельма на глазах и синяки под глазами.

Муж конвульсивным движением стянул марлю с лица и глубоко вздохнул.

– Я вижу этому только одно объяснение, – ехидно заметил он. – Шеф должен был это получить, посмотреть, потом прибежать сюда и надавать по морде всем, кого застанет. Отсюда и поступок Мачеяка.

– Слишком дорого это ему обошлось, – заметила я, снимая защитную маску. – Давай не будем на это смотреть, а то мысли сбиваются. Не знаю, как ты, а я не чувствую себя удовлетворенной.

– Как, тебе этого мало?!!.

– Смотря чего. Художественных впечатлений мне хватит надолго, а вот объяснений мне не хватает. Если это возможно, я понимаю еще меньше, чем раньше. На кой черт кто-то посылает кому-то такую мазню? На полуторадюймовых досках!.. И эти рамы!.. Для чего они нужны, для падения со стены на голову?

– Муж уставился на подсвечники.

– Кажется, ты права, – признался он. – Это все страшно тяжелое. Для падения на голову оно будет в самый раз, жаль только, если разобьется… Этот железный хлам я еще понимаю, а эта керамика? Глина это или нет?

Каждый из нас взял в руки по подсвечнику, пытаясь сравнить их вес. Мои руки были оттянуты одинаково.

– На первый взгляд одинаково, – засомневалась я. – Подожди, дай мне подумать. Собственный вес железа, насколько я помню, около семи тысяч на кило… Я хотела сказать, семь тон на кубометр. Глина, даже прессованная, сейчас…

– Точно прессованная, – перебил меня муж, ощупывая подсвечник.

– Кажется от тысячи восьмисот до двух тысяч. Пусть даже две двести. Железные должны быть в три раза тяжелее!

Муж некоторое время взвешивал подсвечники в руках.

– Это не так, – произнес он приговор.

Мы молча смотрели друг на друга и на удивительные произведения искусства. В кухне Мачеяков поселилась неразгаданная тайна. Муж осторожно поставил подсвечники на стол.

– Или я недоразвитый, или здесь что-то есть. Я понимаю все меньше. Любовь отпадает, взорваться это не взорвется, ядовитым не кажется, кроме того, кто будет это лизать!..

– И не воняет, – добавила я, обнюхав художественные изделия.

– Так за что же, черт их дери, эти люди заплатили сто тысяч злотых?!!!

Я ощутила умственное бесплодие. Пакет для шефа продолжал хранить тайну, только увеличив беспорядок в рассуждениях. Мне пришло в голову, что на декоративных деталях может быть что-то написано или выбито, какой-нибудь шифр или кабалистические знаки, которые окончательно перепутают мысли, но существование которых надо проверить. Одновременно упоминание о полученном гонораре напомнило о принятых на себя обязательствах. Как минимум полчаса, как я должна быть в скверике.